Тема начального этапа Великой Отечественной вызывает устойчивый интерес у всех представителей нашего народа, и несмотря на то, что от этого дня нас отделяют уже семь десятилетий, советские люди вновь и вновь задают вопрос, почему начало войны стало для нашего народа столь неудачным?
   Давайте начнем с предвоенного соотношения сил. К 22 июня 1941 немцами у границ СССР было сосредоточено и развернуто три группы армий – всего 181 дивизия, в том числе 19 танковых и 14 моторизованных, и 18 бригад, поддерживаемых тремя воздушными флотами. Всего же в немецкой армии имелось 214 дивизий – 169 пехотных, 21 танковая, 14 моторизованных, 10 охранных, а также 7 отдельных бригад. о составило 4 306 800 человек, по танкам – 4 417 (вместе с 402 танков стран-сателлитов), по самолётам – 4389 (вместе с 964 самолетами сателлитов).
   Советский Союз располагал 303 дивизиями. При этом значительная часть из этих дивизий находилась на Дальнем Востоке, так как, хотя Япония и не принимала участия в войне, свою роль в оттягивании на себя частей и соединений Красной Армии она играла безукоризненно. Некоторое количество войск приходилось также держать в Средней Азии и Закавказье. Поэтому на советско-германском фронте в день начала войны присутствовало лишь 170 дивизий.
   Но и это ещё не всё: если у немцев в первом эшелоне было 86,2% (это без учета сил сателлитов) имеющихся сил, то у нас – 41,8%. Поэтому в полосе от Черного моря до Полесья, где наступала группа армий «Юг», имелось 44 немецких, 13 румынских дивизий, а также 9 румынских и 4 венгерских бригады. В полосе от Припятских болот до Гольдапа (ныне – город Гусев Калининградской области) была развернута группа армий «Центр» – 50 немецких дивизий и 2 немецких бригады. Эти силы действовали против 27 дивизий нашего Западного фронта. В полосе же от Гольдапа до Мемеля – группа армий «Север» – 29 немецких дивизий против 19 дивизий нашего Северо-Западного фронта. Таким образом, на всех трех стратегических направлениях противник имел численное преимущество – на севере и на Юге примерно полуторократное, а в центре – почти двухкратное.
Перейти в наступление при таком соотношении советские войска, естественно, не могли, но они могли весьма эффективно обороняться. Почему же им не удалось сдержать немецкое наступление?

   Начнем с того, что немецкое наступление не удалось сдержать лишь в Белоруссии – на Украине войска с тяжелыми боями отошли к Киеву и обороняли его до тех пор, пока в результате удара 2-й танковой группы из той же Белоруссии не попали в окружение.
   В Прибалтике, хотя обстановка и была очень тяжелой, войска отошли организованно и, вернувшись в пределы РСФСР, произвели контрудар под Сольцами и закрепились на Лужском рубеже. Лишь переброска дополнительной танковой группы опять же из группы армий «Центр» позволила впоследствии немцам прорвать его и двинуться на Ленинград, но взять его им всё-таки не удалось. Поэтому следует предположить, что если бы не катастрофа в Белоруссии, фронт вскоре стабилизировался бы по примерно по линии Днепра.
   Получается, факт того, что немцы в конце концов взяли Киев, блокировали Ленинград и подошли вплотную к Москве - следствие развала советского Западного фронта в самом начале кампании. О значении Западного фронта свидетельствует ситуация, что именно против его руководства были выдвинуты обвинения, именно оно было осуждено и расстреляно. На других фронтах ничего подобного не было – Михаил Петрович Кирпонос командовал Юго-западным фронтом до своей гибели , а Фёдор Исидорович Кузнецов (не путать с другим Кузнецовым, Василием Ивановичем, который на тот момент командовал 3-й армией), хотя 30 июня и был снят с должности командующего фронтом, получил, тем не менее, под командованию 21-ю армию. Расстрелян был только командующий Западным фронтом генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов со своими замами и командующий 4-й армией генерал-майор Александр Андреевич Коробков. Давайте же приглядимся к Западному фронту повнимательнее.
   Оперативное построение этого фронта выглядит абсолютно асимметрично по отношению к построению немецких войск. Так, на брестском участке, где немцы планировали нанесение главного удара, им противостояла 4-я армия – самая слабая из всех армий Западного фронта. По длинному участку фронта была растянута лишь одна 218-я пехотная дивизия, а против нее стояла самая сильная немецкая армия – 10-я. Такое асимметричное построение выбирают тогда, когда собираются не обороняться, а наступать. Только не сочтите меня резунистом – я отнюдь не думаю, что Сталин собирался первым напасть на Германию. А думаю я, что такое оперативное построение было выбрано для того, чтобы поймать в ловушку танковую группу Гейнца Вильгельма Гудериана.

   Советское командование не могло не следить за деятельностью этого немецкого военачальника, и наряду с его смелостью и решительностью не могло не отметить тот факт, что его смелость и решительность зачастую переходят в опрометчивость. Так, при наступлении во Франции его непосредственный начальник Пауль Людвиг Эвальд фон Клейст даже однажды отстранил его от командования 19-м корпусом. Логично было бы предположить, что в этой кампании Гудериан будет вести себя точно также – оторвавшись от пехотных соединений, помчится вперед очертя голову. Тут-то за его спиной и можно было бы закрыть мышеловку – 14-й мехкорпус генерал-майора Степана Ильича Оборина из-за отсечной позиции Каменец – Щерчево – Дзядувка атакует противника во фланг и тыл в общем направлении на Жабинку. С фронта же Гудериана должна была встречать 13-я армия генерал-лейтенанта Петра Михайловича Филатова. Лишь после разгрома Гудериана предполагалось начать общее контрнаступление против Германии и ее союзников.
   Однако задуманное осуществить не удалось и прорвавшийся Гудериан соединился в районе Минска с 3-й танковой группой Генриха Гота. Таким образом, Западный фронт оказался в окружении и на некоторое время фактически перестал существовать. Почему же советским войскам не удалось осуществить задуманное? А ведь они предпринимали попытки контрударов. Так, В 6 часов 23 июня войска 4-й армии нанесли противнику контрудар из района Жабинки.
   Немцы никак не ожидали этого и на ряде участков фронта были отброшены на несколько километров. Но через полчаса над нашими войсками появилось множество вражеских самолетов, и этот контрудар, как и все последующие, был сорван действиями немецкой авиации. А производить эти действия безнаказанно она смогла, по той причине, что в первые часы войны ей удалось почти полностью уничтожить авиацию Западного фронта – в первый же налет немцы разбомбили 31 аэродром, уничтожив 738 самолётов. Советские же бомбардировщики атаковали только аэродром в Бяла-Подляска, где базировалась 77-я эскадра пикирующих бомбардировщиков.
Разбомбить удалось 18 вражеских Юнкерс Ju-87 Ju-87D «Штука», потеряв при этом от зенитного огня 6 из 15 атаковавших бомбардировщиков СБ.
   В таком проценте потерь нет ничего удивительного – чтобы добиться хорошего результата бомбардировки, необходимо бомбить с малой высоты, но в таком случае бомбардировщик становится чрезвычайно уязвим перед зенитными средствами противника.
   Почему же тогда немцы не несли такие же потери? Да потому что зенитный огонь по ним не вёлся. Дело доходило до того, что сами лётчики вели огонь по бомбардировщикам, используя оборонительное вооружения своих самолётов, стоящих на аэродромах, а капитан Гастелло, который через четыре дня направит свой подбитый самолёт на вражескую автоколонну, даже сбил из ШКАСа немецкий бомбардировщик Ju-88 .
   Почему молчала зенитная артиллерия? Оказывается, у нее отсутствовали снаряды – они остались на разбомбленных складах восточнее Березы-Картузской и в районе Пинска. Но ведь ещё 18 мая в соответствии с приказом о приведении в полную боевую готовность эти боеприпасы должны были быть выданы зенитчикам. Однако ж выданы не были – более того, ни до интендантов, ни до зенитчиков приказ от 18 июня доведен не был, как не был он доведен и до всей 4-й армии. Впоследствии на допросе Павлов всё валил на командующего 4-й армией Коробкова, а тот, тоже будучи уже арестованным, начисто отрицал наличие приказа. В итоге расстреляли обоих, обвинив, правда, не в предательстве, а в халатности – нельзя было показывать немцам, что среди высшего командования РККА есть предатели. Однако, будучи расстрелянными, они унесли с собой в могилу тайну разгрома Западного фронта.